понедельник, 11 июня 2018
Гвиана
***
Равновесие. Оно - вечный судья.
Бездна не раз пожирала старое, если чья-то воля вела, в конце концов, к хаосу. Чужой хорошо помнит жар великого пламени, каждый раз оно прогревает его до самых костей. Болезненное ощущение, но иногда он специально его ищет. И это тоже равновесие.
Миллионы узлов времени - невидимые часы, но смертные слышат, как они "идут", их размеренное тиканье заставляет их нервничать. Есть те, кто особенно к этому чувствителен.
И вот от них то и зависят они.
Золотые весы.
Они очень важны и одновременно - нет, эти люди. На этом моменте варианты будущего начинают разветвляться, как корни старого дерева, Чужой даже научился видеть закономерности в его переплетениях. Но порой он заинтригован.
Гвиана
***
Призрак прошлого загадочно улыбается ему, ловко взбираясь по балкам, пригинаясь, балансируя на краю, и стремясь к самой вершине. Он всегда впереди на шаг, на движение, и не позволяет коснуться дымчатых одежд или поймать свой взгляд.
И куда ни отвернись - буря хлёстко бросает в лицо дождь, перед глазами расплывается растрескавшаяся от времени черепица, и, кажется, он вот-вот сорвётся, поскользнувшись на уступе или неверно отмерив расстояние для прыжка. Но немой проводник всегда маячит перед глазами, ведя по самому лучшему пути, его силуэт Эцио узнал бы из тысячи.
Он только что чуть не был повешен, но на сердце один только трепет перед историей под его пальцами, а фантазия живо рисует картину того, каким величественным всё это выглядело раньше и как низариты взбирались на самую вершину там, где сейчас взбирается он.
Призрак остановился на мгновение, устремив на него внимательный взгляд и как-будто бы покачал головой. Эцио корил себя за неосторожность, его сентиментальность стоила ему поломанного клинка и едва не стоила жизни.
"Я схожу с ума?" - подумал он, подтягиваясь на руках, чтобы оказаться, наконец, на последнем ярусе, - "Зачем я это вижу?"
Ветер здесь со свистом врезался в зубья крепости и холодил открытые участки кожи. Кушак Альтаира развевался, хоть его образ и был лишь странным наваждением, он застыл в нескольких метрах от оцепеневшего Эцио и вдруг протянул к нему руку, ту, на которой не хватало одного пальца, а потом медленно опустил её и лезвие скрытого клинка указало на землю где-то между ними.
Эцио словно очнулся ото сна в этот момент, задышал глубже и оглянулся на несостоявшееся место казни - его было почти не видно отсюда.
Призрак исчез.
А сам он зачем-то здесь, и непонятно, что теперь делать со всем этим. На мгновение его бросило в холод, что это было? Страх прошёлся волной мурашек и исчез без следа - "Просто это место особенное," - быстро нашлось объяснение, ради него он проделал столь долгий путь.
Ради его знаний и секретов.
Ради ответов на горькие вопросы, что мешают спокойному сну.
Гвиана
***
Он долго тосковал, но со временем образ окровавленного человека, лежащего в пыли, потускнел в памяти.
Зато боль росла с каждым днём и, в конце концов, он потерял не то, что покой - само сознание медленно исчезало.
В его кошмарах маленькие чёрные змеи вгрызались в плоть и путешествовали по всему его телу изнутри. Он громко выл и стонал, прося помощи, и слышал подобные же стоны в ответ. Не один, но от этого становилось только хуже.
Смуглый мужчина за забором поглядывал на него и других с тревогой и сочувствием, все они знали - он делает всё, что только можно, чтобы облегчить их боль, но этого мало, а настоящего лекарства ещё меньше.
Сначала лечат тех, кто не был потерян, пока остальные корчатся в судорогах и разбиваются в кровь о забор.
Вся его жизнь теперь состояла из боли и коротких передышек-проблесков, когда мыслить и сознавать себя было гораздо проще.
Он так долго ждал лекарства! Уже стольких излечили, их радость претила ему, и они стыдливо отводили глаза, стараясь больше не приближаться к забору, за которым когда-то умирали.
В какой-то момент очередь наконец дошла до него, но мысли уже давно не обретали ясности, боль рождала ярость, с которой было невозможно бороться. Не ему, заснувшему в собственном теле и уже сдавшемуся.
Вновь скрипит калитка и он вскидывается, скалясь и рыча. Он ожидает увидеть смуглого человека, только вот вошедший ему не знаком.
Он замирает, вдыхая травяной аромат, что принёс с собой незнакомец и чувствует что-то давно позабытое, но сокровенное. Становится вдруг так легко, как не было уже давно, словно в гигантской стене обнаружилась трещина, через которую проник свет.
Он и не заметил, как вышел из боевой стойки, смотря неотрывно в серые глаза и читая в них всё разом.
О том, как бьётся о рёбра сильное сердце, как холоден ум и верен прицел, как спокоен сон и чисты намерения.
Мужчина подходит ближе и шаг его лёгок, но скорбь поселилась в душе.
Мабари чувствует, что на него осторожно, но настойчиво надевают намордник и негромко ворчит лишь по-привычке.
Теперь-то всё будет иначе.
Выбор сделан.